Он никогда по-настоящему не чувствовал себя комфортно в различных типах музыки, которые изучал или с которыми соприкасался. Его не устраивали четко обозначенные рамки, он искал такой тип музыкального выражения, который сочетал бы их все вместе, выходил за их пределы, такой тип музыки, который был бы более универсален и в то же время более утончен, чем большинство из них.

Свою музыку он относит к "пейсли" стилю, и это название он придумал сам. "Пейсли" — это пестрая и изящная, как кашемировая ткань, величественная и спокойная музыка. Спокойная, но запоминающаяся, наводящая на мысль, а не объясняющая обстоятельно. Дающая аудитории возможность отыскать глубоко скрытые тайны, словно спрятанные в развалинах сокровища. Оставляющей паузы, которые служат местами отдыха между нотами и являются своего рода спусковыми механизмами для воображения слушателей. Это синтез классической индийской музыки, эмбиента, футуристических космических настроений, духовных традиций и невыразимой свободы, позволяющей слушателю соединять свое "Я" c тем "потоком", который сопровождает "настоящую" Музыку, рядом с которой стоит и имя Ал Громера Хана.

Он родился 8 апреля 1946 года в замке Гогентан, расположенном в альпийских предгорьях Баварии недалеко от Констанцкого озера. Детские годы провел в Англии, Марокко и Индии, где его отец работал в Министерстве иностранных дел.

Его первым музыкальным увлечением были мелодичные колокольчики, которые носили на шее баварские коровы, когда паслись на альпийских лугах.

С самого начала он отказался от академической и дипломатической карьеры, которую его родители прочили ему, так как еще в детстве у него возник глубокий интерес к тайнам звука, независимо от того, исходил ли он от изящной орнаментики индийских струнных инструментов, барабанов Северной Африки или даже от "поющих" телеграфных проводов в суровые баварские зимы. Он обнаружил свойства "Музыки" как Запаха и Чувства отдаленной "Музыки" — как он это называет. Эти принципы он постиг в одну из грозовых весенних ночей, когда, проснувшись, уловил отголоски медного духового оркестра, который играл в соседней баварской деревушке, находившейся в нескольких милях. И хотя он понимал, что на деле это были не самые лучшие музыканты, музыка эта тем не менее вызвала в нем такое ощущение счастья, что в ту же ночь он проникся стремлением когда-нибудь создать тот "абстрактный" тип звуковой поэзии, который производил бы на слушателя такой же эффект, как если бы источник ее находился где-то далеко, на расстоянии, с точки зрения времени и пространства. Это произошло еще в 50-х годах и, задолго до того, как появилась электронная музыка.

В 60-е годы в Лондоне 20-летний длинноволосый хиппи Ал Громер знакомится с удивительным кругом ярких личностей, с которыми он предпринял огромное количество многокультурных музыкальных экспериментов и которые оказали на него сильное влияние: Лаосский принц Тиан на Чампассак (Tiane na Champassak) познакомил его с тантрическим искусством, попзвезда Марк Болан (Marc Bolan) приглашал его на ночные концерты джазовой импровизации. С Майком Фиггисом (Mike Figgis) ( в настоящее время преуспевающий голливудский режиссер) изучал психологический феномен слухового восприятия. Ведущий джазовый саксофонист Ронни Скотт (Ronnie Scott) из знаменитого "Джазклуба Ронни Скотта" познакомил его с такими титанами джаза, как Бен Вебстер (Ben Webster), Макс Роуч (Max Roach) и Майлз Девис (Miles Davis), и, кроме того, с английским юмором.

Проповедовавший вегетарианский образ жизни гуру Сэм Грэгз (Sam Gregs) познакомил его с таким тонким понятием, как "ты есть то, что ты ешь", а Кат Стивенс (Cat Stevans), теперь Юсуф Ислам (Yussuf Islam) — с английской поэзией. Многие музыканты из разных стран способствовали в этот период формированию Ала как музыкальной индивидуальности. Это происходило с 1965 до, приблизительно, 1969 года. Но решающее музыкальное влияние на его карьеру сказалось в величии изящества и стиля, объединенных в лице Уштада Вилаята Хана, великого индийского мастера игры на ситаре. Их встреча произошла 1968 году.

"Один вид Вилаят Хана, даже не сыгравшего ни единой музыкальной нотки, подтверждал в моей душе то, что я всегда чувствовал: Если человек состоит из одной только музыки, то музыка всегда будет интересной. Он также проявлял и то, что я также ощущал: человек может быть тоскующим по прошлому, элегантным, устремленным в будущее и простым, сострадательным, сильным и утонченным одновременно" — говорит Ал.

Встреча с Вилаят Ханом произвела на молодого, но уже умудренного Ала такое воздействие, вызвала такие сильные и яркие воспоминания о прошлых жизнях и мирах, что это привело его к тому, что он стал изучать и практиковать исключительно индийскую музыку.

В 1971 году Ал вернулся из Индии уже как опытный музыкант в Баварию, где продолжал упражняться в игре на ситаре и по-прежнему принимал участие в многочисленных проектах новой интернациональной музыки. Среди сотрудничавших с ним музыкантов были и Дойтер (Deuter), один из родоначальников стиля Нью-Эйдж.

"Помнится, в году 71 я дал Дойтеру небольшую книгу под названием "Я есть Врата", так как полагал, что она заинтересует его. Он взял книгу и, должно быть, ее тоже прочитал, потому что это были беседы Шри Раджниш, (Shri Rajnesh) который позднее стал духовным наставником Дойтера " — вспоминает Ал.

Первые 10 лет — учеба под руководством прославленных кхан-сахибов Имрата и Раиса Хана, которые на традиционной церемонии приняли его в знаменитую династию Ханов, играющих на ситаре и сурбахаре, а другие 10 лет - учеба по "живым" записям выступлений Вилаят Хана в маленькой комнате в Мюнхене.

"В те годы я был настолько опьянен витиеватыми мелодиями Вилаят Хана, что едва ли мог думать о чем-либо другом или говорить о чем-нибудь ином с посетителем. Я даже забывал принимать пищу, и если бы моя любимая жена Уте не обеспечивала меня едой и деньгами в те дни, то я уверен, что сегодня меня бы вообще не было. Помню, как сижу среди ночи на сложенном шерстяном одеяле, передо мной полупустая чашка чая, текущие по лицу слезы радости, смех, клокочущий в груди, и тихие ситарные изысканные мелодии Вилаята, льющиеся из маленького магнитофона... Мысль о том, что человеком моего возраста может руководить желание заниматься делом ради денег, казалась мне абсурдной, тогда как все что нам требуется, так это только доступ в тайники нашей собственной души с помощью музыки и хорошей чашки чая..."

Этот период "опьянения" длился до конца 80-ых годов, пока внезапно не прервался появлением 13-летней дочери, обратившейся к нему с просьбой помочь ей деньгами. Тогда-то Ал и решил, что пришло время поделиться со своей аудиторией своим видением, прекрасными новыми впечатлениями, которые, как ему казалось, он уже пережил в прошлом, и своей способностью достигать самых возвышенных сфер человеческой души.

"В моем сознании стала укрепляться уверенность, что в мире живут с полмиллиона людей, которые в глубине души стремятся к эмоциональному выражению как раз того типа, который меня переполнял. И я решил, что достичь этих родственных мне по стилю и настроению людей я могу не только путем "живого" исполнения ситарной музыки перед ними, но прежде всего посредством звукозаписи.Итак, я начал создавать новый звукокартинный тип заисываемой музыки, цель которой состоит в том, чтобы пленить слушателей своей красотой, а не поразить их чрезмерной громкостью, обилием нот, сверхвысокой выразительностью или удушающим жестким построением. CD, на мой взгляд, являл собой идеальный формат для такого рода усилий. Переживал я это очень сильно и эмоционально. До меня стало доходить, что не каждый родившийся обладает склонностью к исследованию человеческих эмоций с помощью музыки так глубоко и так широкои и был так доведен до предела, как я.

Я почувствовал, что — однажды, когда технология и рациональный ум станут основным движущим фактором в человеческом поведении - мне придется прийти к этим людям и обратиться к ним: "Послушайте, мы действительно живем в удивительное и необычное время, во то время, когда музыка отражает самые пагубные чувства и извращенные идеи. Существует более высший план для всего этого. Не нужно отчаиваться, даже если ваше сознание заполняют нелепые мысли, если во внешнем мире для вас все представляется бессмысленным и вы чувствуете себя страшно одиноким, не волнуйтесь, ибо вас по-прежнему окружают душевные люди, которые работают с музыкой, и музыка несет им надежду и силу. Вилаят Хан, один из крупнейших музыкантов-мистиков этого столетия, дал мне эту уверенность, когда я находился еще в трансовом состоянии после выступления. Я пришел к нему, еще не совсем придя в себя. Он обнял меня и сказал следующее: "Родной мой, ваша музыка находится под защитой и освящена, и ее услышат многие любители музыки". Вторая причина, почему я в свои 40 лет решил записывать мою музыку, была более земной: мне пришлось зарабатывать деньги, чтобы помочь своей дочери..."

Итак, примерно в 1985 году Ал приступил к созданию собственной студии звукозаписи "The Paisley Room" в Мюнхене, которая представляет собой скромную комнату с высоким деревянным помостом, где лежит вдвое сложенное одеяло. Сидя на нем, Ал ежедневно проводит 3-часовые упражнения на ситаре и медитацию, а также сочиняет и записывает музыку. Здесь он приступил к исследованию и созданию "Пейсли-стиля" — результату своих лет "опьянения". Он также разработал 99 принципов, которые являют собой манифест, относительно новой медитационной музыки. Первый из них гласит: "Только влюбленный может написать песнь любви" и исходя из первого принципа раскрываются остальные 98. Другими словами, первый принцип — при тшательном рассмотрении — содержит и обнаружит все остальные 98 принципов. Суть "манифеста" Ала состоит в следующем: Если человек хочет создавать красивую музыку, то прежде всего ему следует быть самому красивым. Интересный человек будет непроизвольно создавать красивую и интересную музыку. Все прочее, включая практику, учебу, технические и технологические средства, вторично.

"Сохраняйте простоту", — говорит Ал, — если вы будете совершенствовать простой и подлинный ритуал, то красота и сложность музыки проявятся сами по себе".

Он критикует высокомерие западных музыкальных деятелей по отношению к "примитивным" музыкальным культурам, указывая на то, что "и Африка, и Аравийский полуостров, и Китай, и Индия имели свои классические системы музыки со свойственной им научной и духовной базой задолго до того, как возникла "цивилизация на Западе".

По причине суровых климатических условий северного полушария мы обнаруживаем повышенный интерес к материальным средствам выживания, что в свою очередь привело к повышенному интересу к жесткой структуре в том, что называется "Классическая музыка". Если не придерживаться простоты структуры, то отсутствует всякая импровизация, а без импровизации любая попытка переноса на более высший и эмоционально утонченный план — тщетна."

В настоящее время 49-летний Ал Громер Хан живет и работает в Мюнхене и издается на компании New Earth Records, выпускающую музыку для людей находящихся на Пути, и специализирующуюся на world и new age музыке.

"Мне всегда нравился мой статус художника андеграунда, поскольку я могу прийти к тем людям, к которым хочу обратиться в первую очередь. Моим самым высшим достижением являются паузы, которые я оставляю между нотами... Нам надо жить жизнью, которая имеет смысл с точки зрения духа и окружающей среды, или иными словами: как только вы получите доступ к более скрытым областям подсознания благодаря возвышенным разновидностям музыки, то сразу же исчезнет потребность в сложной технической аппаратуре: вам будет довольно лишь выйти на природу и сесть под дерево..."